«Запретный прием» Зака Снайдера
Предлагаем вам рецензию Станислава Никулина на кинофильм Зака Снайдера «Запретный прием».
«Профессионально визуализировав один из самых лучших североамериканских комиксов всех времен и народов сценарист в вмиг взлетел из ряда выводящих веры в круг творцов, премьеры кинофильмов которых принято ожидать. Но, при всех сделанных Снайдеру авансах и справедливых похвалах из поля зрения аудитории выскальзывал (если и не выскальзывал, то, по меньшей мере, не обсуждался) тот простой факт, что по сию пору Зак хватался только за посторонний источник, функционируя только в роли ретранслятора, остро настроенной диафрагмы.»
Злой отец сдает падчерицу (Эмили Браунинг) в психиатрическую клинику. Там она представляется с Душечкой (Эбби Курица), Ракетой (Джена Мэлоун), Блонди (Ванесса Энн Хадженс) и Эмбер (Джеми Чунг), аборигенами целебного заведения, проходящими терапию под управлением врача Веры Горски (Карла Гуджино). Особая линия новой – знание транслировать чувства в танце, в процессе которого она окунается в мудреный транс, стаскивающий ее в необыкновенный мир военных ботов, драконов и японских самураев. Как раз там она должны отыскать ключи, чтобы выкарабкаться из принужденного заточения.
После экранизации муровских «Хранителей» рассуждать о Заке Снайдере принято, в случае если не с придыханием, то с почтением. Профессионально визуализировав один из самых лучших североамериканских комиксов всех времен и народов сценарист в вмиг взлетел из ряда выводящих веры в круг творцов, премьеры кинофильмов которых принято ожидать. Но, при всех сделанных Снайдеру авансах и справедливых похвалах из поля зрения аудитории выскальзывал (если и не выскальзывал, то, по меньшей мере, не обсуждался) тот простой факт, что по сию пору Зак хватался только за посторонний источник, функционируя только в роли ретранслятора, остро настроенной диафрагмы. «Запретный прием» стал первым независимым шагом режиссера на поприще драматургии, несчастных сценарных крючков и сюжетных спаек.
Изначально, история «Запретного приема» может опуститься за опытный поклон классике Милоша Формана («Пролетая над гнездом кукушки») и заключительной работе Мартина Скорсезе («Полуостров окаянных»). Сообщенная тематика – больница, выдумки, попытка побега, – могла стать благодарной основой для режиссера, не так давно доказавшего собственное знание кооперировать красоту и резон. Однако Снайдер сделал ставку на 1-ое, полностью и насовсем позабыв о 2-ом. Специальность такого хода (внешний отказ от каких-то раздумий несмотря на то что бы маломальской проработанности героев) могло бы уберечь положение, однако неприятность состоит как раз в том, что Зак не устанавливал впереди себя подобных задач, а откровенно старался съехать на затверженных до зубового скрежета способах, когда картинность модифицируется в результативность, а немного позднее вообще находит внутри себя некоторую глубину. Сказочный мир главной героини потрясает только при 1-м знакомстве, остальные встречи проходят в намного более смирной ситуации. Когда сценарист отказывается от каких-то разъяснений, обращая весь кинофильм в 1 безграничный клип, единственная из вероятных реакций – апатия, местами близкое с открытой тоской.
Такой финал грустен, однако не летален. В конечном счете, прелесть требует потерпевших. В истории с «Приемом» такой жертвой стал не резон, и не посетитель, сам же сценарист, Зак Снайдер.
Станислав Никулин